Впрочем, если особо рьяные приверженцы «йогоцелибата» и откажутся признавать тантру частью Йоги, то все равно останутся описания сексуальных практик в классических йоговских текстах. Например, в «Даттатрея йога шастре» (корневом трактате всей Хатха йоги) есть такой пассаж:

 

«Горакша шатака» содержит строки, которые прямо говорят о техниках контроля семяизвержения, например:

 

 

Таким образом, сохраненное семя поистине преодолевает смерть.

Ясно, что такие техники актуальны в процессе секса, а не чаепития.

Ну и наконец, цитата из «Джнянарнавы»:

 

 

Описания жизни риши и йогов древности пестрят сексуальными историями. Да и вообще – Индия в классический период не страдала пуритантизмом. Достаточно посмотреть на полные чувственности произведения искусства.

 

Для того, чтобы как-то снять эти противоречия, придуманы массы сомнительных и даже лицемерных объяснений. Дескать, секс в браке – это и не секс вовсе (жалею человека, который пришел к этому печальному выводу), что тантрический ритуальный секс – тоже «не считается» и т.д. Брахмачарья (в смысле целибат) не нарушается, если секс был направлен лишь на зачатие детей…. Но все это неубедительно. И скорее является лишь оправданием комплексов создателей этих концепций.

 

Еще одна проблема – собственно, в названии. Слово «брахмачарья» дословно переводится как «путь брахмана» или «путь к брахману». Изначально брахмачарьей назывался этап ученичества, который проходил каждый дваждырожденный. Именно в этом контексте встречается данное слово во всех ранних упанишадах. Никакой связи с сексом там не просматривается за исключением одного забавного пассажа в «Прашна упанишаде».

 

Но в поздних йоговских текстах идея о том, что брахмачарья – это отказ от секса, уже существует. Откуда же взялась эта странная идея? Как могло произойти такое искажение Йоги, как попытка заблокировать одну из чакр?

 

В этой статье я попробую поделиться результатами своего расследования по этому вопросу. Заранее приношу извинения за избыточную въедливость и даже некоторое занудство. Поскольку тема актуальна для многих интересующихся Йогой, а также «накачана» привычным (хотя и неправильным) взглядом, я решил сделать свой текст максимально аргументированным. 

 

Итак, Патанджали использует слово «брахмачарья» дважды. В строке с перечислением видов ямы:

 

 

и еще раз – комментируя результаты брахмачарьи:

 

 

К сожалению, Патанджали не дает определения термина. Первое определение появляется у Вьясы в «Йога бхашье». Вьяса дает следующее определение:

 

 

Такой прямой перевод строки вполне укладывается в идею брахмачарьи как ученичества. Действительно, ученик должен контролировать то, что обычно не осознает, и то что находится вокруг. Последнее можно соотнести с аккуратностью. Но прочесть этот пассаж можно и в переносном значении. Одно из значений слова «упастха» – это половой орган или, в переносном смысле, сексуальное желание. То есть, «брахмачарья» – это «контроль члена». Шутка. «Брахмачарья» – это «контроль сексуального желания». Тут все тоже не очевидно. Хотя словарь и приводит такое значение слова «упастха», но в ранних упанишадах и «Бхагавадгите» оно встречается исключительно в прямом значении. И возникает вопрос: не проникло ли это значение в словари как обратное действие – из более поздних источников, где значение этих слов уже изменилось?

 

НО! Даже если такое значение аутентично, речь идет не о «запрете» или «отказе», а именно о контроле, т.е. изначальная точка зрения, представленная Вьясой, совпадает с нашей, а именно: йог должен уметь контролировать свою сексуальную энергию. Как, впрочем, и любую другую. 

 

Впервые (среди йогических комментариев) прямой сексуальный контекст в термин «брахмачарья» внес Вачаспати Мишра. Этот выдающийся индийский ученый поставил перед собой задачу написать комментарии к основным текстам всех даршан. Его комментарий к «Йога бхашье» Вьясы мы уже упоминали в контексте сиддх.

 

 

Ключевое слово здесь «сакта» — «привязан», происходящее от корня sañj (सञ्ज् – «связывать, цеплять»). Как мы видим, концепция Вачаспати Мишры похожа на Вьясовскую, но произошло небольшое «сужение» тезиса и его сдвиг. Способность быть «непривязанным» к чему-то и контроль – похожие вещи, но контроль – все же более широкая категория, поскольку контроль энергии (в данном случае – сексуальной) может быть связан также со способностью к усилению и углублению переживаний, индуцированию их другим людям, тогда как непривязанность этого не предполагает. С другой стороны, непривязанность может быть обусловлена слабой половой конституцией, в этом случае о контроле говорить бессмысленно. Но даже с учетом сказанного, непривязанность – еще не есть полный отказ.

 

Примечательно, что сам Вачаспати (согласно преданиям) был действительно не привязан к перечисленному. Существует показательная история, которая со временем, стала частью фольклора. Вачаспати был женат на дочери своего Учителя, которую звали Бхамати. Незадолго до своей смерти Учитель попросил Вачаспати написать комментарий к Веданта сутре.
 Вачаспати начал работать над ним, и вскоре работа поглотила его. Шло время. Дни превратились в месяцы, годы, десятилетия… Все это время он был занят лишь своей работой и не замечал ничего другого. Наконец он закончил большую работу. Осталось придумать только название. В этот момент он поднял глаза и увидел женщину, зажигающую лампу рядом с ним.
 Вачаспати удивился и спросил: «Кто ты, о женщина? И почему ты здесь?»
. Женщина ответила: «Не обращай внимания, продолжай работать». 
Он сказал: «Моя работа закончена, но скажи мне, кто ты?»
. «Я твоя жена!» – ответила женщина.
 Вачаспати был потрясен, осознав, что за 30 лет, пока его жена служила ему, он ее даже не замечал. Чтобы отблагодарить жену, он назвал свой законченный труд ее именем – Бхамати.


 

Эта история (если она правдива, конечно) прекрасно иллюстрирует отношение Вачаспати к сексуальной сфере и позволяет понять, почему произошел указанный сдвиг тезиса.

 

В этой связи примечательно то, что другой, чуть более поздний комментатор «Йога сутры» Бходжа (XI век) в своей «Раджамартанде», не только не развил эту мысль, но и даже сократил Вьясовское определение брахмачарьи в два раза. 

 

Это неудивительно, учитывая, что Бходжа был не только практикующим йогом, но и царем. И, вероятно, имел штат жен, наложниц и куртизанок.

 

Забавным образом уклонился от обсуждения темы комментатор Шанкара: 

 

 

Его мысль сводилась к тому, что брахмачарьей является удерживание «манаса и т.д.» от того, что является небрахмачарьей. Разумеется, опереться на такое определение логически невозможно. Видимо, эта тема вызывала напряжение уже тогда.

 

Следующий сдвиг тезиса произошел в XVI веке в комментарии философа-аскета Виджнянабхикшу. В целом, он писал примерно то же, что и предшественники:

 

brahmacaryaṃ lakṣayati-gupteti। guptendriyasyeti svoktasya vivaraṇamupasthasyeti। saṃyama ityatropasargeṇānyendriyasāhityamupasthasya grahyam। tenopasthasya viṣaye sarvendriyavyāpāroparama iti lakṣaṇam। tathā cokta dakṣasahitāyām 

 

но добавил к комментарию стихотворение из сравнительно позднего и религиозного текста «Дакшина самхиты»:

 

 

Суть стихотворения сводится к следующему: брахмачарья состоит в том, чтобы держаться подальше (досл. «отдельно», «притхак») от 8 проявлений чувственности, хорошо известных из индийской эротической лирики. А именно:

1. Собственно сексуальные отношения (kriya nivritti);

2. Желание (ādhāvasaya);

3. Размышление о любимом (sankalpa);

4. Беседа, тихое воркование в укромном месте (guhyabhāsana);

5. Восхваление его (её) качеств своим друзьям (kirtana);

6. Игра, заигрывания (keli);

7. Соприкосновения (sparśana);

8. Любование им (ей) (darśana).

 

Как мы видим, идея контроля еще раз видоизменяется и теперь уже перерастает в идею отказа. Как говорят наши современники – маразм крепчал!

 

Наконец, в XVIII веке у одного из последних известных комментаторов «Йога сутры» Садашивендры Сарасвати идея о полном ограничении достигает своего апогея. Он пишет свое определение:

 

 

«брахмачарья – ашта видха майтхуна тьяга», т.е. «брахмачарья – это оставление (тьяга) восьми видов майтхуны». Тех самых, о которых речь шла выше. Напомню, «майтхуна» – это сексуальные отношения. Но Садашивендра жил в период активной колонизации Индии и уже испытывал культурное давление европейской культуры, не говоря уже об укоренившемся исламе. Так что его точку зрения можно считать обусловленной.

 

В первом переводе «Йога сутры» на английский (Баллентайна) брахмачарья переведена как continence – «воздержание». Начиналась викторианская эпоха с ее пуританизмом. В таком виде это слово, через субперевод Вивекананды, попало в русскоязычное пространство. И, увы, прижилось. Впрочем, некоторые, особенно рьяные, усугубили его, переводя как «целомудрие» или даже «целибат».

 

Так, шаг за шагом, здравая идея контроля постепенно переродилась в идею целибата, психически и физически нездоровую, крайне противоречивую, неаутентичную и чуждую идее гармоничного личного развития. По факту, просто вредную мысль, разрушающую как саму структуру учения йоги, так и сознание и тело практикующих.

 

Можно задуматься, а что же в других – не йоговских текстах? Йога, как и другие эзотерические системы, не висела в воздухе, а находилась в рамках материнской культуры, развиваясь (или, увы, деградируя) вместе с ней. В основополагающем ведическом тексте, описывающем правила поведения – «Законах Ману» («Манусмрити») – термин «брахмачарья» встречается 25 раз. В подавляющем большинстве случаев он означает именно ученичество. При этом лишь пару раз его можно проинтерпретировать хоть в какой-то связи с сексом. При этом переводчики текста на русский в нескольких местах перевели брахмачарью как «целомудрие», хотя вполне можно было оставить смысл «ученичество». 

 

Самый важный отрывок текста, дающий правила брахмачарина (ученика), содержится во второй главе.

 

 

Как мы видим, здесь есть указание на отказ от женщин. Но текст имеет массу ограничений. Во-первых, это требование распространяется на брахмачарина, «живущего в доме учителя», что логично, ибо было бы дискомфортно, если бы ученик начал приводить женщин в небольшое жилище. Тем более, что ученичество начиналось в возрасте 6-8 лет. Во-вторых, эти требования не безусловны, а являются лишь инструментом для увеличения тапаса. И наконец, строкой 2.190 указывается, что все эти требования предписаны только брахману. 

 

Я не стану исследовать другие, более поздние тексты. Очевидно, что в религиозных текстах будет возрастать значение брахмачарьи как отказа от секса. На то они и религии, чтобы ограничивать — такова их функция. Но подчеркну, что исконное значение этого термина в йоге – абсолютно иное.